Традиционно считавшийся аномалией, так называемый «двуязычный (билингвальный) текст» – т.е. литературное произведение плюс его авторский самоперевод – долгое время игнорировался филологами как литературное явление, но в последние десятилетия он стал предметом интенсивного критического изучения.
Будучи двуязычным литературным издательством, мы сочли верным начать наш новый блог с обсуждения двуязычной литературы, самоперевода и того, что в последнее время в филологической науке называют «двуязычным текстом». (Возможно, вы также захотите ознакомиться с нашими уникальными двуязычными литературными изданиями!)
Ян Уолш Хокенсон и Марселла Мансон, профессора сравнительной и французской литературы Атлантического университета Флориды, в своем исследовании «The Bilingual Text» («Двуязычный текст», St. Jerome Publishing, 2006) определяют этот тип произведения как «самоперевод, автором которого является писатель, владеющий разными языками на литературном уровне и сам переводящий свои тексты с одного языка на другой». Самоперевод это, по определению, просто авторский перевод оригинального литературного произведения на другой язык.
Заметим, что авторы исследования могли бы яснее указать, что двуязычный текст включает в себя как оригинал, так и самоперевод, поскольку перевод, как правило, сам по себе является одноязычным. Согласно Хокенсону и Мансону, традиция двуязычной литературы возникла в греко-римской античности и продолжалась на протяжении европейского средневековья и Ренессанса. «Самоперевод был обычной практикой в многоязычной ойкумене мире ренессансной Европы, где двуязычие было нормой и писатели все чаще переводили с латыни на национальные наречия и с них на латынь».
Хокенсон и Мансон поучительно обсуждают историю литературного двуязычия в разные века, приводя множество примеров из древности и из современности. Одно из открытий, который мы для себя сделали, прочитав книгу – открытие интересное, хотя, пожалуй, и не совсем неожиданное – заключается в том, «даже сохраняясь среди культурных элит, литературное двуязычие и практика самоперевода пошли на спад во время консолидации национальных государств». Однако, по нашему мнению, наиболее художественно зрелая самопереводная светская литература возникла именно в современную эпоху.
От канонических литературных фигур прошлого, таких как Джон Донн и Шарль Орлеанский, до великих представителей модернистской литературы, таких как Владимир Набоков и Сэмюэл Беккет, двуязычный текст внес значительный вклад в мировую литературу. Билингвизм двух последних писателей, в особенности, стал предметом пристального внимания исследователей в разных регионах мира, отчасти в связи с продолжающимся переводом произведений этих мастеров на самые разные литературные языки.
Мирна Синдичич Сабльо из Задарского университета, Хорватия, в своей статье «Билингвизм Беккета, самоперевод и перевод его текстов на хорватский язык» (опубликованной в журнале «Лингвистика и межкультурное образование», 2011) отмечает, что «Беккет – единственный писатель в мире, который [написал] все свои основные произведения на двух языках: английском и французском. Он не единственный двуязычный писатель в мире, но он один из немногих, кто писал на двух языках одновременно. Двуязычие Беккета было полностью добровольным, учитывая тот факт, что он не подвергался преследованиям по политическим, экономическим или религиозным причинам, как многие художники-изгнанники. Его [использование] французского языка можно рассматривать как обусловленное частично эстетическими и частично психологическими потребностями».
Литературный самоперевод традиционно котируется как перевод качественный, и на то есть веские причины. Например, основатель аналитической психологии Карл Юнг, интересовавшийся переводом, проницательно замечает, что «основное отличие самопереводчика от обычного переводчика... заключается в том, что самопереводчику более доступны изначальный замысел, культурный контекст и литературный интертекст подлинника, чем обычному переводчику» (цитируется в кн. Peter Lang, «English-German Self-Translation of Academic Texts and its Relevance for Translation Theory and Practice» (Питера Ланг, «Англо-немецкий самоперевод академических текстов и его значение для теории и практики перевода»), Verena Jung, 2002).
Подобным же образом, хотя и намного ранее, итальянский драматург Карло Гольдони (1707–1793), который сам себя переводил на французский язык, утверждал, что «простой переводчик не осмелился бы даже перед лицом трудностей обойти буквальный смысл; но я, как автор моей собственного произведения, мог менять слова, чтобы лучше соответствовать вкусам и обычаям моей нации» («Storia del mio teatro», Милан, Риццоли, 1993).
Брайан Фитч, изучающий творчество Сэмюэля Беккета как двуязычного писателя, утверждает в своей книге «Beckett and Babel: An Investigation into the State of the Bilingual Work» («Беккет и Вавилон: исследование двуязычных произведений», Торонтский университет, 1988 г.), что «писатель-переводчик несомненно находится в лучшем положении, чтобы верно схватить намерения автора оригинала, чем любой обычный переводчик».
Американский писатель и литературовед Раймонд Федерман, авторитет по творчеству Сэмюэля Беккета, делает аналогичное наблюдение: «Первоначальный творческий акт (на французском, на английском ли языке) всегда творится в темноте… путем неведения, проб и ошибок. Хотя акт перевода, и особенно самоперевод, тоже является творческим актом, он выполняется при свете (при свете существующего подлинника) и со знанием (со знанием существующего подлинника), а стало быть, совершается безошибочно – по крайней мере вначале». (Raymond Federman, «The Writer as Self-Translator» («Писатель как самопереводчик»), в книге A. W. Friedman, et al. (ред.) «Beckett Translating / Translating Beckett» (Бекетт, «Переводя / Переводя Беккета»), London, The Pennsylvania State University Press, 1987.)
В «Лосанджелесском книжном обозрении» («Los Angeles Review of Books») двуязычный американский писатель, лексикограф, автор рассказов и переводчик мексиканского происхождения Илан Ставанс (Ilan Stavans, «On Self-translation» («О самопереводе»), 2016) заявляет: «Я твердо верю, что то, как человек воспринимает мир в любой отдельно взятый момент зависит от языка, на котором этот момент переживается. Возьмите идиш, это язык сути германский, но на него сильно влияет иврит. Присутствуют в нем и славянские корни. Эти разнородные элементы придают языку его особый вкус и его неповторимость».
Ознакомившемуся со значительным срезом академического дискурса о двуязычной литературе становится очевидно, что эта литература удовлетворяет конкретные культурные потребности, при этом обогащая и углубляя эстетические, интеллектуальные, духовные и общественно-политические аспекты литературного произведения. Но если она настолько важна, то почему же тогда, по словам австралийского специалиста по теории литературного перевода Энтони Кордингли, автора книги «Self-Translation: Brokering Originality in Hybrid Culture» («Автоперевод как брокерство оригинальности в гибридной культуре», Bloomsbury Studies in Translation, 2013), самоперевод остается «относительно забытым видом», в смысле невнимания к нему литературоведения и литературной критики? Или почему, как констатируют Хокенсон и Мансон, «в области переводоведения и сравнительного литературоведения [все еще] не достигнуто всестороннее осмысление практики самоперевода в западной литературе»?
Не забудьте ознакомиться с прекрасными двуязычными изданиями важных произведений русской литературы от издательства Улица Тип-топ с блестящим параллельным английским переводом.
Фил Никс, Ph.D.